• A
  • A
  • A
  • АБB
  • АБB
  • АБB
  • А
  • А
  • А
  • А
  • А
Обычная версия сайта

Факультет гуманитарных наук

 

Подписаться на новости

Снарки существуют — и они вовсе не снарки!

Теоретик сравнительного исследования арабо-мусульманской мысли академик Андрей Смирнов предлагает обзор проблематики, ставшей предметом обсуждения на семинаре «Культуры Востока», проходящем под руководством гл.н.с. ИКВИА ВШЭ Натальи Чалисовой.

Снарки существуют — и они вовсе не снарки!

Уже после кончины Г.А. Ткаченко (1947–2000), одного из отцов-основателей семинара «Культура как способ смыслополагания», работавшего сначала в ИВ РАН, а затем в РГГУ, была опубликована его статья «Прощание с потенциальным текстом культуры». Я помню, как мы ее разбирали на одном из заседаний нашего семинара. «Потенциальный текст» — понятие, введенное В.Н. Романовым (1947–2013) для описания виртуальной множественности текстов культуры, которые та может порождать; его главная идея заключалась в том, что понятия, используемые культурой, связаны друг с другом не абы как, а «ожидают» одни другие с определенной вероятностью (как не вспомнить «математическое ожидание»?). Григорий Александрович в названной статье прощается с этим понятием — а заодно и с попыткой «просчитать» культуру, во всяком случае, просчитать ее потенциальный текст и выстроить из него тексты действительные. Хотя и не сказанное прямо, это легко вычитывается из изящного и, как всегда, блистательно написанного текста Ткаченко. Попытки поймать культуру за хвост — потенциального ли ее текста, габитуса ли ее носителей или еще как — он сравнивает с точной и выверенной уверенностью, которую охотники за снарком из бессмертной чудаческой поэмы Л. Кэролла питают в научно обоснованной классификации снарков и их свойств, что делает их поимку неизбежной. Мне представляется, что «поздний» Г.А. Ткаченко считал любую попытку научно «промерить» культуру таким же чудачеством, как и все предприятие охотников на снарка, хотя в свое время сделал очень многое для того, чтобы эта охота увенчалась успехом.

С тех пор прошло без малого два десятка лет. Призрачный снарк обрел свои очертания — и оказался вовсе не снарком. Но и не потенциальным текстом культуры, не габитусом ее носителей, не языком и не ландшафтом или климатом, предопределившим ее развитие. Загадочный снарк оказался прозаической, но не менее, чем снарк, загадочной вещью — логикой. Логикой культуры и логикой мышления. От исходной интуиции, которую можно представить образно или иллюстративно, попросту нарисовать или рассказать (что и делает сама культура в лице своих носителей), через субъект-предикатное склеивание, определяющее чувственное восприятие, язык и теоретическое мышление, к развернутым системам теоретического знания и, наконец, к воплощению всего этого логико-смыслового богатства в действительной жизни культур, в их строении и функционировании.  Субстанциально-атрибутивная, по удачному выражению Б. Рассела, европейская логика и логика, онтологизирующая не субстанции, а действия (=протекания, =процессы — то, что арабский язык выражает термином фи‘л).

Все это изложено, с максимально возможной для меня сегодня степенью аргументации и отсылки к эмпирическому материалу, в ряде текстов, которые служат основой для постановки вопроса и его обсуждения. В статье «О формализации умозаключения в процессуальной логике» показано, что доказательство в процессуальной логике имеет такую же неоспоримую силу, как и аристотелевский категорический силлогизм, хотя несовместимо с последним. Общее введение в логику субстанции и логику процесса — в статье «Шкатулка скупца, или почему мы верим в законы логики», которая служит введением к книге: Ибн Араби. Избранное. Т. 2. М., 2014 (2-е изд. 2015), С. 9–73, а погружение логики процесса в текст читатель найдет в моих комментариях к переводу в этой книге. Как работает логика процесса и логика субстанции в осмыслении одного и того же материала (арабского языка), показано в книге «Событие и вещи». М., 2017. И в других моих публикациях…

А.В.С.