Марина Степнова: Судьбу и талант мы не раздаем
Марина Львовна, вы ведете курсы, на которых студенты магистратуры «ЛМ» практикуют писательские навыки. Как проходят такие занятия?
Вместе с Майей Александровной Кучерской мы ведем творческие семинары, а еще в программе есть курс «Сценарное мастерство» («СМ»), который читаю уже я сама. Несмотря на то, что курсы сильно отличаются, цель у них одна — научить студентов писать лучше. На «СМ» мы говорим о том, как должна работать кинематографическая история, из чего она состоит. В отличие от прозы, в которой вы абсолютно свободны, сценарий строится по очень строгим правилам, которые нельзя не знать или игнорировать — иначе результат не будет работать. Хороший сценарист всегда помнит, что кино — это, в первую очередь, производство, а сценарий — не творческий полет, а техзадание для сотен людей, которые будут снимать по нему фильм. И этим людям должно быть удобно работать по вашему сценарию. Обучение сценаристике продолжается полгода, так что постигать новую науку студентам приходится быстро.
Из чего состоит программа курса «СМ»?
Курс разбит на теоретические блоки, и на каждой паре мы изучаем одну тему. Например, как правильно писать поэпизодный план фильма и почему без этого плана никак не обойтись. Или как создать убедительного и интересного главного героя. Поскольку невозможно стать хорошим сценаристом, не став хорошим, думающим зрителем, на занятиях мы смотрим короткометражки, мультфильмы, отрывки из полнометражных фильмов, анализируем их. Вот мы испытали такую-то эмоцию. Почему? Как сценарист вызвал у нас это переживание? За счет чего достигается тот или иной эффект? Студенты каждый раз получают домашние задания. Надеюсь, у них сложится и общее представление о кинопроизводстве, и появятся навыки в построении истории, рассказанной языком кино.
Я стараюсь учить тому, что можно применить на практике. Итоговое задание курса — сценарий телевизионного художественного фильма, который мог бы быть принят любой современной российской телестудией. Условно, заказчиком такого фильма мог бы стать один из наших телеканалов. Иногда студенты требуют свободы самовыражения и начинают заводить разговоры про авторское кино, но я это строго пресекаю. Для того чтобы делать авторское кино, надо сначала хорошо освоить азы профессии и научиться писать обычные, крепкие истории, не нарушающие законов драматургии. Да, массовое кино оставляет мало свободы для самовыражения, но кино — это вообще не про самовыражение. Тем более, для сценариста. Сначала надо научиться складывать прочную башенку из трех кубиков, и только потом замахиваться на строительство собора.
Приведите примеры заданий, которые выполняют студенты.
Ну, например, на последнем занятии мы смотрели короткометражный фильм и составляли его поэпизодный план. Мы разбирали, как в фильме развиваются события, как действие соотносятся с итоговым числом эпизодов, отмечали, как поворачивается сюжет, чем важны отдельные элементы сценария. После этого дома студенты писали эпизодники уже для своих собственных сценариев. Обсуждать эти поэпизодные планы мы будем несколько занятий, потому что я предвкушаю море ляпов и ошибок. Все эти ошибки неизбежны, их делают, как под копирку, все начинающие авторы. Научиться видеть и анализировать эти сценарные оплошности (как свои, так и чужие) — очень важный этап обучения.
Марина Степнова на Дне открытых дверей магистратуры "Литературное мастерство"
Фото: Виктория Шпайхер
А что происходит на творческих семинарах?
Там все совсем по-другому. Если сценарному делу магистранты учатся буквально нуля, то проза для них — это уже обитаемая планета. Поэтому у нас с Майей Александровной совсем иные задачи — мы стараемся помочь студентам преодолеть типичные ошибки, но двигаться при этом в собственном направлении.
На занятиях мы постоянно выполняем упражнения. Например, студенты за пять минут описывают внешность героя или делают стилизацию под Хемингуэя, а потом мы зачитываем и обсуждаем получившееся. Такие стрессовые ситуации дают прекрасные результаты — прошло меньше года, а по работам студентов видно, насколько все прибавили в мастерстве. Мы вообще много занимаемся чистым ремеслом, отработкой полезных навыков, разбором типичных ошибок. Самому изобретать эти велосипеды можно десятилетиями, а многие авторы так и не осваивают азы работы с собственным текстом.
Какой результат должны дать два года такой практики писательских навыков?
Я мечтаю, чтобы современные российские писатели, которые сейчас стоят на полках в книжных магазинах, основательно потеснились. Конечно, я понимаю, что мы не будем выпускать по 30 писателей каждый год, это нереально, да и не нужно. Но те, кто все-таки писателями станут, будут профессионалами. Разумеется, многое зависит от самих студентов. Одного таланта мало. Нужны еще судьба, удача, трудолюбие, и большая душевная работа, без которой писательство превращается, грубо говоря, в фейсбук — в гладкую пустопорожнюю болтовню.Кстати, это распространенное явление среди молодых писателей — пишут многие отлично, но сказать им пока совершенно нечего.
Как это все выглядит на практике? Сначала студенты учатся писать рассказы, и к концу первого года обучения представляют результат — готовый текст. Каждый рассказ в процессе написания обсуждается с преподавателем индивидуально и не один раз. Второй год мы будем знакомиться с более сложными конструкциями — с повестью, со сборником рассказов. И, конечно, наши студенты учатся профессионально читать книги, понимать, как сделан текст — свой или чужой.
Насколько ваши ожидания того, как все будет складываться на курсе в целом и на ваших занятиях в частности, разошлись с реальностью?
Никак не разошлись. Атмосфера сейчас ровно такая, как мне и представлялась — творческая, веселая, живая, по-хорошему неакадемическая. На парах по «СМ» мы очень много смеемся, и это нормально при сочинении истории. Хлеб сценариста — горький хлеб, так что без чувства юмора в эту профессию лучше не соваться.
Вы планируете менять программу курсов для второго набора студентов?
Сложно что-то сказать о «СМ», потому что я пока не видела результатов — курсовые сценарии студенты еще не написали. Может быть, что-то нужно будет скорректировать. На творческих семинарах мы точно будем больше времени уделять практическим заданиям в аудиториях.
Есть что-то, что, по-вашему, не сработало в программах курсов?
Мне кажется, мы движемся в нужном направлении и по хорошей дороге. Итоговыми рассказами студентов первого года обучения, которые мы как раз сейчас обсуждаем на занятиях, я очень довольна. Все проделали огромную работу над своими текстами, и многие рассказы хоть сейчас можно публиковать. Хотя мы с Майей Александровной стараемся втолковать студентам, что публикация — вещь важная и приятная, но не главная. Важно, чтобы слушатели что-то поняли про себя, ощутили творческую свободу, разобрались, надо ли им вообще писать. Если после курса «ЛМ» кто-то поймет, что никогда не будет писать художественную прозу, а станет профессиональным сценаристом или будет работать в жанре нон-фикшн, или просто останется профессиональным читателем — это тоже будет отличный результат.
Как вы оцениваете писательские навыки студентов?
Все ребята по-своему талантливы, и все пишут очень по-разному. Мне нравится, что кто-то из них работает в зоне чистого эксперимента, а кто-то держится классических рамок. В такой атмосфере конкуренции и разнообразия каждый старается писать лучше. Мне нравится, что они по-хорошему завидуют друг другу, ревнуют. Творческая атмосфера должна быть непростой, это важно для текста.
Я уже говорила, что писательство — это не только талант, к этому еще должна приложиться судьба, а ни судьбу, ни талант мы с Майей Александровной не раздаем. Мы учим только управляться с талантом, немного сокращаем дорогу к тому, чтобы писатель дорос до своей величины. Даже природно одаренный человек нуждается в том, чтобы его научили делать какие-то вещи, показали инструментарий, основы ремесла. Никто не рождается гениальным конструктором или художником, ими становятся. То же и с гениальными писателями.
А как вы разбираетесь с такой полифонией? То есть, несмотря на то, что все пишут по-разному, вы учите всех по одной схеме, ведете одним путем?
Нет, мы не делаем из сосен телеграфные столбы, не усредняем. Наша задача — научить автора умело работать с текстом, доносить свои мысли до читателя, не забывать, что текст читают люди, что текст этот должен вызвать эмоциональный отклик, быть понятен, несмотря на самые изощренные эксперименты с формой. Упражнения, которые мы выполняем, применимы в любом жанре и полезны любому пишущему человеку.
Как вы думаете, кем, кроме как писателями и сценаристами, могут стать выпускники курса «ЛМ»?
Наши выпускники могут стать профессиональными редакторами художественной литературы или преподавателями литературного мастерства. Курс «СМ» позволит выпускнику стать профессиональным сценаристом, а приложив некоторые усилия, можно переквалифицироваться в театрального драматурга. Можно пойти в копирайтинг или журналистику. Наша магистратура позволяет, при желании, освоить любую специальность, связанную с написанием текста. Хорошие писатели во всем мире не живут только на литературные заработки (часто весьма скромные), а работают параллельно преподавателями или, опять же, журналистами. При этом, работая сценаристом, писатель все равно вполне может оставаться романистом. Сценарии в такой ситуации помогут не помереть с голоду, пока дописывается книга. Ну и, кроме того, магистратура дает большой багаж филологических и культурологических знаний, очень здорово расширяет кругозор слушателей программы.
Степнова Марина Львовна
Школа филологии: Профессор