О ДИСКУССИИ "ЧТО ЖЕ НАМ ДЕЛАТЬ С ВОЗНЕСЕНСКИМ? 60 ЛЕТ СПУСТЯ"
“Сегодня Вознесенский, поэт, в 1960-е и 70-е привлекавший огромную читательскую аудиторию, сдан в архив”. Этот тезис Глеба Морева возражений как будто бы и не вызвал, и собравшиеся стали обсуждать причины произошедшего. Чем стихи Вознесенского притягивали в оттепельные годы? Быть может, он просто был моден, и только? Если так, тогда понятно, почему в сознание большинства наших современников он вошел одной строкой - “Миллион, миллион, миллион алых роз …”
Олег Лекманов* в таком выводе тут же усомнился – масштаб популярности, даже попсовой, заставляет задуматься. И в доказательство в качестве примера привел еще одну популярную, а вместе с тем очень удачную поэтическую метафору Вознесенского: “ Мой кот как радиоприемник . Зеленым глазом ловит мир” .
По ходу разговора возникло еще одно предположение, объясняющее уход Вознесенского на периферию российской поэтической карты. Не потому ли это произошло, что его поэзия сочетала советское и несоветское? “Разве лианозовцы позволили бы себе написать “ленинскую поэму” типа “Лонжюмо”?” - задавался вопросом Глеб Морев. С ним соглашалась Анна Наринская – и тут же приводила контраргумент: ведь тот же Вознесенский рассказывал своему читателю о том, что происходило в мире за железным занавесом, в том числе мире поэтическом. Например, Вознесенский не только переводил Аллена Гинзберга, не только сделал его героем своих стихов, но и дружил с поэтом-битником.
Татьяна Щербина сравнивала Вознесенского и Бродского, точнее, свое отношение к их поэзии – это сравнение снова было не в пользу Вознесенского. В пространстве этой дискуссии любое наблюдение высекало искру, и снова возникла проблема: почему тогда у Бродского столько подражателей, а у Вознесенского их нет совсем? Это как-то характеризует поэта? Впрочем, имя одного ученика все-таки возникло – Олег Лекманов* назвал Алексея Парщикова, и несогласных не было.
Евгения Абелюк говорила о поэте с точки зрения того проекта, которым она сейчас занята – “воскрешением” спектакля “Берегите ваши лица” по стихам Андрея Вознесенского и его цензурной истории. Спектакль был поставлен Юрием Любимовым, к зрителю вышел трижды и цензурой был навсегда запрещен. Лаборатория Любимова Высшей школы экономики готовит о нем театрализованную лекцию, к проекту привлечены студенты. Наблюдая, как они читают стихи Андрея Вознесенского, Евгения Абелюк увидела, как эти стихи помогают сегодняшним молодым почувствовать время 1960-х. Вознесенский остро ощущал свое время и пытался сказать об этом своем ощущении на языке поэзии: “ Пес твой, Эпоха, я вою у сонного ЦУМа —чую Кучума !..” - писал он о варварстве XX века. Впрочем, эти стихи актуальны и сегодня.
Почему у Вознесенского нет подражателей? Быть может, ответ на этот вопрос в том, что эти стихи выдают в Вознесенском драматического поэта; например, лирика, включенная автором в поэтическое представление “Берегите ваши лица” – это полные драматизма монологи, диалоги и хоры, это стихи с драматическим развитием лирического сюжета. Неслучайно сам автор называл свою поэтическую композицию пьесой. Кроме того, Вознесенский – поэт визуальный, потому и предлагает в сценарии спектакля собственные сценографические решения и даже описания пантомим, метафорический язык которых родствен метафорике его лирики.
Свое выступление Евгения Абелюк закончила словами о том, что когда она сегодня приглядывается к Вознесенскому, он ей кажется интереснее, чем казался когда-то. Впрочем, и весь разговор привел к мысли, что в Вознесенском хочется разбираться. В устах Татьяны Щербины эта мысль выглядела так: “Если бы стихи Вознесенского меня не “зацепили”, я бы не пришла сюда”.
* Олег Лекманов включен Минюстом в реестр иностранных агентов.