Лекция Евгении Никитенко «Личность на средневековом Ближнем Востоке»
Широко распространено представление о том, что средневековая культура – культура каноническая, предпочитающая созданию нового следование традиции. Самореализация человека в таком случае должна означать попытку как можно более полно следовать некому идеалу, заданной модели. В ходе лекции мы поговорили о различных составляющих богатой культуры мира мусульманского средневековья, подробно остановившись на эпохе Аббасидского халифата (750–1258). Слушателям было предложено самое общее описание процессов, влиявших на формирование поведенческих моделей и идеалов в мусульманской культуре средневекового Ближнего Востока. В разговоре о ключевых компонентах, влиявших на эту культуру, была сделана попытка выделить важнейшие ценности и очертить образы героев, служивших моделью для подражания в этой культуре, а также отметить существующие в ней противоречия.
В мусульманской культуре пророк Мухаммад, передатчик Божественного откровения и «печать пророков», имеет статус совершенного человека. Его слова и поступки, вся его жизнь должны служить образцом для каждого благочестивого мусульманина. Рассказы о словах и поступках Мухаммада – хадисы, затрагивают самые разные стороны жизни верующих, есть среди них и хадисы, которые устанавливают этические нормы. Сбор, передача и проверка достоверности хадисов осуществлялись на протяжении сотен лет. Наиболее авторитетные сборники хадисов, включающие в себя тысячи текстов, были созданы в IX–Х вв. Составлялись также полноценные жизнеописания пророка – сиры. Не только Мухаммад, но и наиболее крупные фигуры из его ближайшего окружения служили верующим моделью для подражания; рассказы об их деяниях передавались из поколения в поколение в разных формах, включая сказительство и мистерии-тазийе.
Мусульманская культура наложилась на доисламскую арабскую традицию с её богатой поэзией и сложившейся системой ценностей, в которой важное место занимали личная честь, воинская отвага, верность своему племени, простота. Богатая доисламская арабская литература была принята арабскими филологами и литераторами за образец и стала тем каналом, по которому идеалы доисламской Аравии проникали в городскую культуру Аббасидского халифата. Среди литераторов, рождённых в городах и зачастую имевших иранское или иное неарабское происхождение, получила распространение практика оттачивать знание арабского языка и поэтическое мастерство, проводя некоторое время в одном из арабских племён. Постепенно в литературе формируется образ бедуина, говорящий о двойственном к нему отношении в городской среде: этот простой и воинственный сын пустыни подвергается осмеянию за свою «нецивилизованность» и заслуживает уважение благодаря своим храбрости и красноречию.
Настоящим «плавильным котлом» элементов различных культур стали крупные города Аббасидского халифата, в особенности Багдад. Пышный двор халифа с его пиршествами, выездами на охоту и прогулками на лодках, с его музыкантами, певцами и поэтами многое унаследовал от сасанидской имперской культуры. Переводческое движение в условиях относительной веротерпимости способствовало усвоению новой культурой знаний и ценностей, накопленных в предыдущие эпохи. Создаются многочисленные образчики литературы адаба – сочинения обучающего и развлекательного характера, содержащие в себе всю сумму знаний, необходимых культурному молодому человеку. Одной из наивысших ценностей продолжает считаться умение красиво выразить свою мысль на арабском языке, но меняется само представление о красоте: на смену простоте и реалистичности приходит изысканно-витиеватый слог.
На культуру средневекового города, центром общественной жизни которого был базар, огромное влияние оказали сформировавшиеся в средние века мужские профессиональные объединения и кодекс поведения футувва, или джаванмарди («молодечество»). Корни этого явления можно найти и в культуре бедуинов, и в кодексе чести сасанидской знати, азадан. Первоначально «молодцами», «удальцами» именовали вооружённые группы городских жителей, группы городской «золотой молодёжи» из числа элиты, а также группы воинов за веру на границах халифата, которые в мирное время зачастую переходили к разбою. Образ удалого молодца получает популярность в народной культуре, удалец-айар становится героем народных романов-дастанов. Постепенно движение «удальцов» в городах приобретает массовый характер, ремесленные и торговые гильдии принимают кодекс футувва, складывается ритуал посвящения, возникают посвящённые явлению трактаты. Движение пользуется такой популярностью, что халиф ан-Насир (пр. 1180–1225) делает попытку возглавить его, создав «государственную сеть» футувва и призвав всех мусульманских правителей признать его главенство ещё и в этой системе.
С течением времени происходит слияние идей футувва и суфизма, мусульманского мистицизма: «удальцы» переходят от «малого джихада» – борьбы с врагами веры, к «джихаду большому» – борьбе с собственными пороками и несовершенством. В послемонгольское время подавляющее большинство городских жителей, «людей базара», являются членами торговых и ремесленных гильдий и последователями того или иного суфийского шейха. Особенно важная роль в соединении суфийской и ремесленной составляющей принадлежит суфийскому тарикату накшбандийа с его осуждением ухода от общества и представлением о высоком статусе труда и необходимости уважать все профессии. Подробно эти взгляды нашли отражение в трактате о футувве Хусайна Ваиза Кашифи.
Все эти и многие другие составные элементы средневековой мусульманской культуры давали большое количество образцов для подражания и кодексов поведения, нашедших отражения в сочинениях богословов, трактатах учёных, литературных сочинениях, народной культуре.